В 2012 году в России отмечается 200-летие войны 1812 года и Бородинской битвы, в ходе которой русская армия одержала победу над армией Наполеона.
Франция менее громко отмечает два века со дня наполеоновского похода в Россию, однако в Париже фонд Наполеона издал собрание писем Наполеона, посвященное событиям войны 1812 года.
Книга включает документы из архивов Франции и России и называется " Переписка Наполеона Бонапарта за 1812 год".
Ее представили 10 апреля на церемонии в резиденции российского посла во Франции Александра Орлова.
«Этот сборник позволяет день за днем проследить историю наполеоновской кампании, - сказал президент Фонда Наполеона Виктор-Андре Массена, граф д"Эслинг, потомок маршала наполеоновской армии. – Мы признательны российской стороне, предоставившей для публикации целый ряд писем французского императора из архивов России».
«Переписка Наполеона Бонапарта за 1812 год» подготовлена к изданию группой известных французских историков во главе с Тьерри Ленцем и более чем 50 исследователями-добровольцами. Письма касаются всех аспектов русской кампании.
Более половины из 2,5 тыс. документов – помимо посланий самого императора это также донесения его военачальников - опубликованы впервые.
«Мы начали издание переписки Наполеона десять лет назад, в 2002 году., - отметил профессор Ленц. – Русская кампания стоит особняком в истории наполеоновских походов, она не укладывалась в привычные каноны войны.
Вторжение в Россию оказалось губительным для Великой Армии, не знавшей до этого поражений».
Бакалавич «Наполеон перед Москвой».
В письмах уже с августа 1812 года неоднократно проскальзывает обеспокоенность состоянием дел.
Как говорит Тьерри Ленц, французский император изначально надеялся, что ему удастся войти в Москву, так же как, например, в Вену: чинно, с почестями, а потом спокойно вести переговоры. Но, как известно, оставленная Москва оказалась для Наполеона "отравленным сюрпризом".
В российских учебниках истории pаньше писалось, что это именно наполеоновские войска сожгли Москву; во французских - что ее подожгли русские. Одна из волонтеров фонда Наполеона рассказывала, как сама держала в руках письма французских военных, которые описывали специальные поджеги Москвы сразу в нескольких местах москвичами.
Осталось только понять: верить ли именно этим французским офицерам?
12-й том "Полной переписки Наполеона"
©Елена Якунина
Та война имела довольно необычные последствия. Она была отечественной, народной, вся страна поднялась против завоевателя. Но, как ни странно, сильной ненависти в будущем этот агрессор не породил, и обе страны по прошествии времени испытывали друг к другу определенные симпатии. Казаки почти год стояли на Елисейских полях, французские солдаты, попавшие в плен, обрусели, обзавелись семьями, а царский двор продолжал изъясняться по-французски.
Всего Фондом Наполеона собрана 41 тысяча писем Наполеона.
В 12-м томе день за днем прослеживается французский поход в Россию, все перипетии гигантской военной эпопеи.
"Наполеон в Москве. 1812 год".
Литография Вейбецеля по оригиналу Ф.Френцеля. 1830-е годы.
Нынешний том наполеоновских писем "1812" на девяносто процентов заполнен корреспонденцией относительно русской компании. Мы не найдем здесь таких же страстных писем к Марии-Луизе, какие Бонапарт писал когда-то Жозефине. Сейчас его занимали совсем другие вещи: под Смоленском странным образом потерялась итальянская дивизия; не хватало мест в госпиталях; расшатывалась еще совсем недавно железная дисциплина, постоянно требовалась обувь для солдат.
После дpаматичной пеpепpавы чеpез Беpезину в письме, датированном 30 ноября 1812 года, Наполеон Бонапарт постоянно говорит о нехватке провианта и мародерстве среди его солдат: "... подготовьте для встречи нашей армии хлеб, бисквиты, мясо и другие продукты". "Если этого не будет обеспечено я могу только пожалеть город." Peчь идет о Вильнюсе,куда напpавились фpанцузы в надежде поддеpжать силы.
"Только обилие провианта может все привести в порядок. Армия ужасно устала после сорокапятичасового перехода"-признается Наполеон. И сpазу далее о необходмости полицейских патpулей.
Несколько раз Наполеон употребляет слово "бродяги" и даже "разбойники". Последнее выражение, наверно, далось Наполеону нелегко, ведь речь шла о его собственной армии.
В.А.Массена напомнил еще об одной интересной детали.
Сидя в Москве, Наполеон продолжал руководить своей империей и среди прочего подписывал декреты. Один из них касался Комеди франсез, знаменитого столичного театра. Вот почему вплоть до 1980 года на фасаде театра в центре Парижа висела надпись: «По декрету Москвы 1812 г.»
В.А.Массена, посол РФ во Франции А.Орлов, Т.Ленц (слева направо)
©Елена Якунина
На презентации выступил также известный историк, руководивший публикацией 12-го тома, Тьерри Ленц. Он напомнил, что впервые корреспонденцию Наполеона опубликовали еще во времена Второй империи, в 1850-1860 годах, тогда она уместилась в 32 тома. Потом шли постоянные дополнения, обнародовались неизвестные письма. И в 2000-х годах было решено переиздать полное собрание переписки императора. По сей день в Фонде Наполеона работают 50 волонтеров, которые продолжают расшифровывать послания Бонапарта. Одновременно в 130 странах и двухстах архивах ведется поиск неизвестных бумаг.
Последняя находка для Фонда - письма императора, перехваченные казаками при отступлении французов. Они были предоставлены российскими архивами. 2500 писем вошли в 12-й том. Больше половины не значились в прошлом издании. По письмам видно, как много брал на себя император. Он занимался всем вплоть до учета солдатских сапог. И теперь по его посланиям можно изучать, в том числе, и ежедневный быт армии.
Прянишников «В 1812 году».
Наполеон предполагал с Россией провести классический вариант войны: встретиться в районе Вильно, объясниться и заключить мир. Но неожиданно получилось совершенно не так. Французские историки и исследователи с большим недоумением обнаружили, что русские еще за два года до войны разрабатывали свой план, по которому Наполеон, решившийся пойти на Россию, будет втянут в войну и увлечен в глубь страны. «Получается, - с горечью говорит Тьерри Ленц, - что император угодил в расставленные сети. Уже 1810 году в своих записях Барклай- де- Толли прямо говорит: «Наш шанс - в затягивании врага в глубь страны.
А необъятность наших просторов довершит дело». Именно так и произошло.
В.Верещагин «Наполеон на Бородинских высотах».
Бонапарт готовился к входу в Москву так же, как в Вену, Берлин. Он планировал сразу сесть за стол переговоров и, почему нет, скрепить их бокалом вина. «Конечно, французским специалистам, - продолжает Ленц, - тяжело читать страницы, проливающие совершенно иной свет на поход в Россию, ведь раньше они были уверены: произошло непредвиденное. На самом деле и новые документы однозначно об этом говорят: операция была подготовлена, и Наполеон попал в ловушку. Никакого вынужденного отступления русских войск не было, французов преднамеренно заманили в Москву».
Жаклин Фрот-Рено на презентации книги
©Елена Якунина
Жаклин Фрот-Рено (Jacqueline Frot-Renaud) в течение десяти лет расшифровывала в Фонде почерк императора. «Его очень сложно читать, - говорит Жаклин, - он писал, не отрывая пера от бумаги и не разделяя слова. Когда я в первый раз увидела его послание, то подумала, что таких длинных слов во французском языке просто не существует, и только потом поняла, что целые предложения написаны без пробелов. Он всегда торопился. Оттого и оставлял на бумаге много клякс. А перо, кстати, вытирал о белые брюки».
Жаклин, говорят, что он делал много ошибок.
«Он писал правильно, но орфография в начале XVIII века была совсем другая. Так, слово «время» (temps) писалось без «р» (tems). И таких примеров много».
8 сентября. Половина третьего ночи. Бородинское поле.
Разочарование императора
Ночью 8 сентября Наполеону доложили, что русская армия отходит от Бородина. Император был разочарован. Хотя 45 тысяч русских и 30 тысяч французов остались лежать на поле боя, Кутузову, новому русскому главнокомандующему, удалось сохранить половину своего войска. Император был угрюм и не отвечал ни на какие вопросы своих генералов и маршалов. Глядя на горы трупов людей и лошадей, Наполеон потребовал бумагу и начал писать письмо императрице Марии-Луизе.
«После Бородинского боя».
“Моя бесценная Луиза, - писал император, - у меня все замечательно, не хуже, чем в Париже, поход продолжается, скоро будем в Москве, все дальше от тебя, но ты не расстраивайся, все обещания, которые я тебе дал, я выполню, мы скоро увидимся, наша разлука будет недолгой”.
Закончил и отправил это письмо Наполеон через шесть дней у Драгомиловской заставы Москвы, где ждал депутацию жителей Москвы с ключами от города, которая так и не появилась.
В.Верещагин «Наполеон перед Москвой. Ожидание депутации бояр».
При чтении наполеоновских писем, заполненных каждодневными мелочами, история превращается в реальность.
И как говорят руководители фонда Наполеона, теперь с уверенностью можно говорить о французской точке зрения по тому или иному вопросу. Но, добавляют они, хорошо бы опубликовать также письма Михаила Кутузова и Александра Первого, чтобы иметь и российский взгляд на события двухсотлетней давности.
«Выступление Наполеона из Москвы».
«Переправа Наполеона через Неман».
Похвальное стремление, если учесть, каким количеством недомолвок во Франции "обросла" эта война.
До сих пор в Париже стоит памятник маршалу Нею, на котором красуется горделивая надпись: "князу Московскому".
Вокруг саркофага самого Наполеона, где выбиты его наиболее известные победы, русский взгляд с удивлением находит слово "Москва":
Бородинское сражение французы называют "Московской битвой" и уверены, что они его выиграли. Даже на Монмартре стоит памятник "Героическим защитникам Монмартра", которые вроде бы защищали его от русских казаков в 1814 году. Однако никакого особого урона ни Монмартру, ни всему остальному Парижу русские казаки, как и другие войска, не принесли.
Сейчас же, даже пока не вдаваясь в русскую трактовку сражений 1812 года, а только лишь читая письма своего собственного императора, французы смогут убедиться, что в России для него с самого начала все пошло не по запланированному сценарию.
А постоянная тревога в письмах 1812 года пеpеpастет в обpеченность в 1814 году.
В.Верещагин «Отступление».
Война 1812 года - это общая история двух стран, поэтому русские и французы будут еще не раз встречаться в этом году.
15-16 сентября 2012 года в резиденции посла РФ во Франции на парижской улице Гренель пройдет выставка, посвященная 200-летию Бородинской битвы. На ней представят экспонаты из Исторического музея Москвы и впервые из частных коллекций потомков участников битвы.
Также впервые 19 сентября состоится встреча потомков известных русских семей, участвовавших в сражении.
А американка Анна Браун (1906-1985) из Балтимора всю жизнь посвятила изучению истории военной моды, униформы.
В её собрании, которое она завещала Brown University, боллее 14 тысяч тематических книг, 18 тысяч альбомов с рисунками и еще 15 тысяч отдельных картинок.
Среди прочего, в ее коллекции находятся фотографии наполеоновских ветеранов, одетых в оригинальные старые мундиры. Фотопортреты выполнены в годовщину смерти Наполеона - 5 мая 1858-го, так что изображены на них глубокие старики 75-90 лет.
Использованы материалы:
1. статья Елены Якуниной.
2. статья Веры Медведевой.
3 . Аркадий Бартов. Десять писем императора Наполеона I императрице Марии-Луизе в 1812 году во время похода в Россию и ряд сопутствующих этому обстоятельств. Из цикла "Жизнь и подвиги Наполеона Бонапарта"
4.материалы форума "Военная история и коллекционирование".
Музыка: Ирина Мазуркевич - Генералам 1812-го года
Андрей Епатко, старший научный сотрудник Государственного Русского музея.
Вряд ли существует другая историческая фигура, которая бы столь же занимала россиян в XIX веке, как Наполеон Бонапарт. Не случайны слова Александра Сергеевича Пушкина: «Мы все глядим в Наполеоны…»
Наука и жизнь // Иллюстрации
Наполеон на британском паруснике «Беллерофонт» 23 июля 1815 года в последний раз смотрит на исчезающий вдали французский берег. Картина Уильяма Орчардсона.
В. В. Верещагин. Отступление французов по большой дороге зимой 1812 года.
И. К. Айвазовский. На картине - Наполеон на острове Святой Елены стоит над бушующей стихией.
Редкий образованный человек той поры не держал на своём письменном столе символ этой удивительной, противоречивой, но такой притягательной личности - статуэтку, изображающую человека в треуголке, скрестившего на груди руки. Была и другая любимая поза у этого героя: правая рука - за лацканом сюртука…
Записки врача
Чем привлекал русского аристократа, застёгнутого на все пуговицы в николаевской России, а позже - и русского интеллигента образ французского императора? То был человек, сделавший себя сам и сам себя короновавший, - совершенно новая фигура в мировой истории.
В самом деле: мальчишка из бедной дворянской семьи, выросший на узких каменистых улочках Корсики, через 30 лет - уже император Франции, Наполеон I. Бóльшая часть Европы трепетала при имени Бонапарта, который словно бы «по-братски» разделил власть со Всевышним: «Тебе - небо, мне - земля», - такую медаль учредил Наполеон, изобразив на ней Бога…
И вот этот сверхчеловек вторгся в Россию, прошёлся по ней, как Батый и Тамерлан, вместе взятые, занял Москву и в суровые русские морозы ретировался на родину, оставив за собой помимо шлейфа побед и просчётов множество вопросов, которыми по сей день задаются исследователи.
Назову некоторые. Кто всё-таки выиграл сражение при Бородине, если учесть, что после этого боя войска Бонапарта вступили в Москву? Кто сжёг Москву - французы или русские патриоты? Могла ли суровая русская зима перечеркнуть наполеоновскую кампанию 1812 года? Почему Бонапарт отказался от замысла идти на российскую столицу - Петербург? Как развивались бы события, если бы Наполеон не поспешил покинуть Москву?
Обо всём этом есть разные мнения - как русских, так и западных историков. Но в дни юбилея войны 1812 года было бы особенно любопытно обратиться к мнению самого Наполеона. Его размышления о произошедших в России событиях содержат мемуары врача Барри О’Мира, сопровождавшего Бонапарта в его последнюю ссылку на остров Святой Елены.
О самом О’Мира известно немного. Ирландец по происхождению, он служил хирургом в британском флоте на паруснике «Беллерофонт», который в 1815 году доставил бывшего французского императора из Рошфора в Плимут перед тем, как отправить пленника на скалистый атлантический остров. На борту судна Наполеон обратил внимание на британского врача, который оказывал помощь многим французским офицерам, и предложил О’Мира сопровождать его на Святую Елену. И тот согласился.
Впрочем, на острове рядом с Наполеоном О’Мира провёл всего три года. Уже в 1818 году он вступил в конфликт с английским губернатором острова, а по сути - с главным тюремщиком Наполеона, Хадсоном Лоу. Он обвинял губернатора в жестоком обращении со знаменитым пленником. И тогда губернатор выдворил несговорчивого врача со Святой Елены. Тот не остался в долгу. О’Мира опубликовал в 1822 году в Лондоне - спустя год после смерти Бонапарта - свои записки, где публично обвинял британские власти в «медленном убийстве» Наполеона, заточённого на острове с нездоровым морским климатом.
«Голос со Святой Елены» - так называется книга О’Мира. Только выйдя из печати, она наделала много шуму в Европе, а её автор жестоко пострадал: его лишили звания морского врача. О’Мира умер в 1836 году, войдя в историю автором самой беспристрастной книги о ссылке Наполеона.
«Я высчитал российскую погоду за пятьдесят лет»
Свои беседы с Бонапартом, которые О’Мира вёл в Лонгвуде - гористом местечке на Святой Елене, где бывший император жил под строжайшим надзором английских властей, - врач тщательно записывал. Из его дневника следует, что Наполеон любил говорить и говорил на любые темы - в том числе и о медицине. В один из дней беседа зашла о русской кампании 1812 года. И О’Мира задал Бонапарту очень важный вопрос: чему приписывает сам император свою неудачу в России?
«Холоду, раннему холоду и московскому пожару, - отвечал Наполеон. - Я ошибся на несколько дней. Я высчитал [российскую] погоду за пятьдесят лет, и никогда сильные морозы не начинались раньше 20 декабря, [они всегда наступали] на двадцать дней позднее, чем начались в этот раз. Во время моего пребывания в Москве было три градуса холода, - продолжал Бонапарт, - и французы переносили его с удовольствием. Но во время пути (отступления из Москвы. - Прим. авт.) температура спустилась до восемнадцати градусов, и почти все лошади погибли. За недостатком лошадей мы не могли ни делать разведки, ни выслать кавалерийский авангард, чтобы узнать дорогу. Солдаты падали духом и приходили в замешательство. Вместо того чтобы держаться вместе, они бродили в поисках огня. Те, которых назначали разведчиками, покидали свои посты и отправлялись в дома погреться. Они рассыпáлись во все стороны и легко попадали в руки врагов. Другие ложились на землю, засыпали и, сонные, умирали. Тысячи солдат погибли так».
Далее О’Мира завёл с Бонапартом беседу о московском пожаре, о котором ходило так много противоречивых слухов. Наполеон был категоричен. Он считал, что, если бы Москва не выгорела, он провёл бы в ней всю зиму и это, по его мнению, решило бы исход русской кампании в пользу французов.
«Русские имели неосторожность утверждать, что выиграли сражение, - рассуждал бывший император, - и тем не менее через восемь дней я входил в Москву. Я очутился среди прекрасного города, снабжённого провиантом на целый год. Многие хозяева [домов] оставили записочки, прося в них французских офицеров, которые займут их владения, позаботиться о мебели и других вещах; они говорили, что оставили всё, что могло нам понадобиться, и что они надеются вернуться через несколько дней, как только император Александр уладит все дела, что тогда они с восторгом увидятся с нами. Многие барыни остались, так как знали, что ни в Берлине, ни в Вене жителей мы никогда не обижали».
Наполеон с горечью поведал: он полагал, что его армию ожидает «полное благосостояние на зимних квартирах». Но в Москве сразу же начались пожары… Бонапарт признаёт, что недооценил силу огня, казавшуюся ему сначала безопасной. Император думал, что пожар возник от солдатских костров, разведённых слишком близко к деревянным домам. Он отдал строгие приказы по этому поводу по полкам и лично руководил тушением. Однако на следующее утро поднялся сильный ветер, и огонь очень быстро распространился по всему городу. По свидетельству Наполеона, этому способствовали сотни бродяг, специально нанятые для поджога. Они рассеялись по разным частям города и спрятанными под полами одежды головешками поджигали дома. Стоявшие на ветру деревянные строения вспыхивали, как свечки… Французы пытались, было, тушить огонь, но вскоре стало ясно, что это невозможно. Тем более, что все пожарные трубы были испорчены (видимо, преднамеренно). По всей Москве отыскалась только одна пригодная труба!.. Спасаться из пожарища пришлось и самому Наполеону.
«Чтобы увлечь других, - вспоминал император, - я подвергался опасности, волосы и брови мои были обожжены, одежда горела на мне. Нескольких генералов огонь поднял с постелей. Я сам оставался в Кремле, пока пламя не окружило меня. Тогда я уехал в загородный дворец [императора] Александра в расстоянии приблизительно четырёх вёрст от Москвы. И вы, может быть, представите себе силу огня, если я скажу вам, что трудно было прикладывать руку к стенам или окнам со стороны Москвы, - так эта часть была накалена пожаром... Этот ужасный пожар всё разорил, - заключил Бонапарт. - Я был готов ко всему, кроме этого. Кто бы мог подумать, что народ может сжечь свою столицу? Если бы не этот роковой пожар, у меня было бы всё необходимое для армии; на следующий год Александр заключил бы мир или я был бы в Петербурге».
По словам Наполеона, русский император знал, что французская армия может двинуться на Петербург, и он якобы поспешил отправить в Англию морем «свои брильянты и драгоценности»… Однако надо сказать, что, находясь на Святой Елене, Наполеон обладал неверной информацией. Ввиду опасности осады столицы Александр действительно распорядился вывезти из Зимнего дворца ценности Кабинета Его Величества. Но все эти реликвии так и не покинули пределы России: их тайно перевезли в Олонецкую губернию, в Вытегру, где они находились до весны 1813 года.
Уже под конец беседы О’Мира задал Бонапарту очень важный вопрос. Врач спросил Наполеона: мог бы он «всецело покорить Россию?». «Нет, - отвечал Наполеон, - но я принудил бы Россию заключить выгодный для Франции мир». Как пишет далее О’Мира, Бонапарт неожиданно перешёл к разговору о политическом устройстве России. «В этом городе, - сказал Наполеон о Москве, - было до сорока тысяч людей в рабской зависимости. Я провозгласил бы свободу всех крепостных в России и уничтожил бы крепостнические права и привилегии дворянства. Это создало бы мне массу приверженцев. Я заключил бы мир в Москве или на следующий год пошёл бы на Петербург…»
Наполеон Бонапарт задумался о союзе с Россией ещё задолго до Тильзита. После того как провалилась идея поднять народы Ближнего и Среднего Востока на национально-освободительную борьбу и повторить поход Александра Македонского, совершив великую восточную революцию, французский полководец раздумывал над дальнейшей стратегией Франции. Наполеон решил найти стратегического союзника среди великих европейских держав. Англия была непримиримым врагом и конкурентом Франции в борьбе за господство в Европе и колонии. Австрия была противником в борьбе за Италию. Пруссия могла стать противником в борьбе за Германию, где у Парижа были свои интересы, к тому же Берлин постоянно занимал двусмысленную позицию, колебался. Испания одряхлела, фактически потеряв статус великой державы, и не могла оказать большую помощь. В результате оставалась только одна великая держава – могучая северная империя Россия. Престиж России на рубеже 18 и 19 столетий был огромен, Петербург принимал деятельное участие практически во всех важных европейских делах.
Франции нужен был союзник в борьбе с Британией. Десятилетие практически непрерывных войн показало, что силы Англии и Франции примерно равны, превосходство французской армии в Европе уравновешивало господство британского флота на морях. Обе державы стремились установить свою гегемонию в Европе и в колониях. Перелом в борьбе могла внести Россия – она превосходила обе державы в населении (в начале 19 столетия – 47 млн. человек) и в военной мощи. Итальянский поход Александра Суворова в очередной раз убедительно показал силу Российской империи – русский полководец за три месяца перечеркнул все победы и завоевания французских полководцев в Италии, поставил Францию на грань поражения. А когда Петербург рассорился с Австрией и Англией, чаша весов опять склонилась в пользу Франции.
Естественно, Наполеон с его острым умом мгновенно понял этот урок. В январе 1801 года он вывел внешнеполитическую формулу: «Франция может иметь союзницей только Россию». Хотя попытки сблизиться с Россией Наполеон стал предпринимать раньше, когда стал первым консулом. Революционный идеализм давно был отброшен, Наполеон думал над тем, чем можно соблазнить российского императора. Французский агент в России Гюттен осенью 1799 года представил в Директорию две записки, в которых доказывал необходимость союза с Россией (Наполеон с ними ознакомился, став консулом). По его мнению, Россия по своему географическому положению была удалена от Франции и могла себя считать в безопасности от действий французской армии и революционных принципов. Франция и Россия «объединившись, могли диктовать законы всей Европе». Кроме того, по словам Гюттена, обе державы могли объединить силы для действий в Азии и Африке. Надо отметить, что идея русско-французского союза возникала и ранее. Ещё во времена Елизаветы Петровны и Екатерины II.
Да и перед Петербургом после предательского поведения Вены, интриг Лондона, когда только удивительный переход через Альпы спас русскую армию, честь Суворова и армии, встал вопрос: для чего были все жертвы, ради чего воевали? Стало очевидно, что война между великими державами, не имеющими даже общих границ, была выгодна всем – Англии, Австрии, Пруссии, итальянцам, но не Франции и России. Вражда между Парижем и Петербургом противоречила национальным интересам двух стран.
Поэтому неудивительно, что Павел I пришёл к тем же выводам, что и Наполеон. Когда в конце января 1800 года пришло сообщение русского посланника в Берлине Крюднера о французском зондаже по поводу перемирия, российский император написал: «Что касается сближения с Францией, то я бы ничего лучшего не желал, как видеть её прибегающей ко мне, в особенности как противовесу Австрии». Кроме того, Павел был сильно раздражён поведением Англии, особенно в отношении Мальты.
Англичане всполошились, британский посол Уитворт писал: «Император в полном смысле слова не в своём уме». Хотя, в этот раз, Павел наоборот проявил здравый смысл, положив начало глобальной стратегии, которая могла изменить ситуацию на планете и её будущее.
Движение к союзу
Но сразу союз заключить не удалось. В России было много его противников – значительная часть элиты, в том числе вице-канцлер Никита Петрович Панин, считала, что нельзя сотрудничать с революционной Францией, рассадником «революционной заразы», «социального зла» и поддерживать отношения надо только с «законной» династией Бурбонов. Так, в Митаве осел двор Людовика XVIII, в Россию переехало много французских эмигрантов, которые досаждали Петербург постоянными просьбами о денежных субсидиях, пособиях, награждениях. Павел был вынужден считаться с мнением аристократии. В пользу сохранения прежнего курса говорили и династические интересы, традиции, принципы феодально-абсолютной монархии, убеждённость в незыблемости прав легитимизма.
После довольно долгих колебаний Павел пришёл к мысли, что стратегические, национальные интересы России выше отвлечённых принципов легитимизма. В марте 1800 года генералиссимусу Суворову приказали прекратить военные действия против Франции.
Бонапарт в это время посылал из действующей армии письма к министру иностранных дел Талейрану, в которых говорил о важности союза с Россией и призывал оказывать Павлу знаки внимания. Талейран также отлично понимал всю важность этой задачи и решил, что надо попробовать установить прямой контакт с Россией, без посредников – Берлина и Копенгагена. Наполеон поддержал эту инициативу. В июле Н. П. Панину было направлено письмо, в котором напоминали о том, что австрийцы и англичане обязаны своим успехам русским «храбрым войскам» и предлагали безвозмездно передать России шесть тысяч пленных, причём с новым обмундированием, и знаменами. Это был сильный ход. За ним последовал второй – в следующем письме к Панину, Талейран от имени Франции обещал защищать Мальту от британцев. В результате была показана общность интересов двух держав.
Петербург воспринял известие о возвращении пленных с большим удовольствием. Во Францию с собой миссией был направлен генерал Спренгпортен. Официально он должен был решать вопросы, связанные с возвращение пленных, а тайно генералу поручили восстановить отношения с Францией. Спренгпортена встретили с большим почётом, с ним беседовал Талейран и Наполеон. Речь шла об общности интересов и задач, стоящих перед Францией и Россией. Бонапарт говорил российскому генералу – две державы «созданы географически, чтобы быть тесно связанными между собой». Таким образом, упор делался на стратегические интересы. Между странами не было глубоких непримиримых противоречий, территориальных споров. Внешняя экспансия России и Франции шла по не соприкасающимся направлениям. Спорные вопросы не затрагивали коренных интересов двух держав. Кроме того, в Петербурге учли и эволюцию власти, которая произошла во Франции, страна постепенно отбрасывала радикальные революционные принципы.
Нельзя сказать, что в России все были согласны с новой линией. Так, в сентябре 1800 года Н. Панин подал царю записку, в которой доказывал, что интересы и долг требуют немедленной военной помощи Австрии, которая находится «на краю пропасти». Его поддерживала партия С. Р. Воронцова и братьев Зубовых. Да и извне оказывалось сильное давление, с целью не допустить союза России и Франции. Вена развернула широкую кампанию, добиваясь «восстановления доброго согласия» двух держав и «тесного союза» двух императорских династий. Энергичную деятельность развили французские эмигранты-роялисты, встревоженные новостями о переговорах с «узурпатором». Лондон, уже почти захватив у французов Мальту, на которую претендовала Россия, решил проявить щедрость за чужой счёт, сообщив, что «завоевание Корсики» имело бы большее значение для России. Понятно, что была дипломатическая диверсия, которая могла надолго рассорить Россию с Францией, и Петербург на неё не клюнул.
Мир и союз
В декабре 1800 года Павел обратился с прямым письмом к первому консулу Франции Наполеону. Это была сенсация – сам факт прямого обращения к Наполеону российского императора означал фактическое, да и юридическое признание власти «узурпатора». К тому же в условиях формально непрекращенной войны – это обращение означало установление мира между двумя державами. Павел в письме предлагал принцип невмешательства: «Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах различных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которой он так нуждается». Наполеон воспринял этот принцип без возражений.
В Париж прибыла официальная миссия Колычева. Павел потребовал Людовика XVIII (графа Лилльского) и его двор покинуть пределы России. Российская империя вышла из антифранцузской коалиции. В России был смещён со своего поста Н. Панин и отринута его внешнеполитическая программа, которая отстаивала сохранение союза с Веной и Лондоном. Да и поведение бывших союзников было весьма неприглядным, они сами нарушали принцип легитимизма. Британцы захватили никогда не принадлежавшую им Мальту, поправ права Мальтийского ордена и его магистра (российского императора Павла), а австрийцы захватили Пьемонт, отвоёванный русским оружием, нарушив права сардинского монарха.
Не оттолкнула Наполеона от курса на стратегический союз с Россией и жесткая нота Ростопчина 26 сентября (8 октября) 1800 года. Петербург выдвинул несколько серьёзных условий: возвращение Мальты Мальтийскому ордену (фактически России), восстановление прав короля Сардинии, неприкосновенность владений монархов обеих Сицилий, Баварии, Вюртемберга, возвращение Египта Османской империи. Особенно неприемлем был для Наполеона отказ от Египта, он ещё лелеял планы проникновения Франции на Ближний и Средний Восток. Но первый консул придавал союзу с Россией настолько большое значение, что ответил общим согласием – детали должны были обсудить позже Колычев и Талейран.
В это же время в Петербурге был подготовлен далеко идущий план. Главной задачей внешнеполитического курса провозглашалось сближение с Францией. В долгосрочной перспективе Ростопчин предлагал разделить Османскую империю между Россией, Францией, Австрией и Пруссией. Наполеон Бонапарт в письме к Талейрану от 27 января 1801 года рисовал ещё более грандиозные планы: полный контроль над Средиземноморьем, организация экспедиций в Ирландию, Индию, Суринам, Америку. Ясно, что это были планы далекого будущего. Наполеон был первым французским государственным деятелем, который понял, что союз с Россией даст ему господство над Западной Европой и значительной частью планеты. И это был не временный тактический ход, а важнейший элемент французской национальной политики. Будущая Трагедия Наполеона и Франции будет заключаться в том, что, правильно определив роль России для французской державы, ему придётся постоянно с ней воевать и в итоге потерпеть поражение.
В ближайшем же будущем союз России и Франции сулил мир в Европе. Французы уже устали от войны: стабильности хотела буржуазия, мирной жизни желали крестьяне, ставшие полноправными собственниками. Понимали это и в России, так, Ростопчин писал, что Наполеону нужен мир, так как народ устал от тягот войны и ему нужно время, чтобы подготовиться к новой войне с Англией, все силы Франции будут направлены на подготовку к этой тяжёлой борьбе. Естественно, что в таком положении Париж будет искать благорасположение Петербурга.
Союз России и Франции резко менял всю ситуацию в Европе и мире. Берлин, который ещё недавно торговался о цене за посреднические услуги между Парижем и Петербургом, резко изменил тон и выразил желание создать союз Пруссии, Франции, России. 30 сентября Франция подписала соглашение с североамериканскими штатами, которое восстановили добрососедские отношения. Париж успешно вёл переговоры с Испанией – французы были готовы отдать Тоскану, испанцы соглашались передать Франции Луизиану в Америке и дать обязательство захватить Португалию, которая была традиционным союзником Англии. В марте 1801 года договор между Испанией и Францией был подписан. Только Вена оттягивала заключение мира с Францией, хотя потерпела военное поражение и имела серьёзные внутренние проблемы – через несколько дней после тяжелейшей неудачи австрийской армии при Маренго (общие потери до 20 тыс. человек), Австрия подписала новый договор с Англией, обязавшись продолжать войну. Англичане пообещали Вене 2,5 млн. фунтов. Одновременно австрийцы смиренно просили Россию возобновить переговоры с ними. Россия держала в своих руках ключ к миру или войне в Европе.
Памятник Павлу I в Павловске.
Подлый удар по России
Естественно, что Лондон и Вена не могли смириться с перспективами «новой Европы», да и мира. Не имея возможности решить дело политико-дипломатическим или военным путём, враги Франции и России сделали ставку на мастеров «плаща и кинжала». Можно было решить проблему, убрав всего двух человек – Наполеона и Павла.
Во Франции существовало роялистское подполье. Один из лидеров роялистов во Франции Гид де Невиль писал графу д"Артуа: «Мы имеем возможность вывести из строя новое правительство в Париже; вся его сила заключается в одном человеке». Была подготовлена группа убийц во главе с де Маргаделем. Вена, ожидая убийства Наполеона, всячески затягивала переговоры. Французский правитель, устав от уловок австрийского посланника Кобенцля, приказал Моро начать наступление. Главнокомандующий рейнской армией блестяще выполнил приказ: 2-3 декабря при Гогенлиндене была разгромлена армия эрцгерцога Иоанна, дорога на Вену была открыта и австрийцы запросили перемирия. В декабре же Наполеона роялисты пытались взорвать на улице Сен-Никез, погибли и были ранены десятки человек, но консул уцелел. Группа Маргаделя не смогла выполнить задачу – на её след вышла полиция. Вена больше не могла ждать и в феврале 1801 года подписала Люневильский мир.
Россия в это время становилась лидером антианглийской коалиции. В декабре 1800 года был заключён союз со Швецией и Данией о совместной борьбе с Британией. Создана Лига северных держав. В декабре же к ней присоединилась Пруссия. Фактически Британия оказывалась в международной изоляции, многие страны увидели новую опасность – неограниченное усиление британского владычества на морях.
Россия и Франция становились союзниками в борьбе с Англией. Петербург первым выступил с антианглийской инициативой – в январе 1801 года Павел написал Наполеону два письма и в одном из них предложил «произвести что-нибудь на берегах Англии». Одновременно Россия стала предпринимать шаги к подготовке военных действий против Британии: атаман Войска донского Василий Орлов получил приказ поднять полки и идти к Оренбургу, а оттуда экспедиционный корпус должен был быть направлен в Индию, чтобы «поразить неприятеля в его сердце». В экспедиционный корпус входило 22,5 тыс. человек при 24 пушках и гаубицах. Любимая мечта Наполеона, похороненная у стен ближневосточной крепости Сен-Жан д"Акра (Акко), неожиданно ожила и получила новое дыхание. В союзе с Россией появилась возможность начать глобальное переустройство мира.
Наполеон был счастлив, то, что он предсказывал, начинало сбываться. Слова великого французского полководца, сказанные генералу Спренгпортену: «Вместе с вашим повелителем мы изменим лицо мира» , были близки к осуществлению.
И в то время, когда Британию охватила нешуточная тревога, русские полки шли маршем на Индию, Наполеон ожидал исполнения самых своих дерзких замыслов, пришла страшная весть – Павел убит.
В ночь с 11 на 12 марта в царских покоях Михайловского замка в Петербурге был убит русский император. Британский посол Уитворт и российские масоны составили заговор, жертвой которого стал Павел. Наполеон Бонапарт был в ярости: «Они промахнулись по мне… но попали в меня в Петербурге». Он не сомневался, что за убийством стоят британцы.
В результате союз с Россией оказался неосуществимым, хотя Наполеон и не отказался от мысли заключить стратегический союз с Россией, что и покажут дальнейшие события.
«Самая грозная армия не может успешно вести войну против целого народа, решившегося победить или умереть.
Мы имели дело уже не с жителями Литвы, равнодушными зрителями великих событий, совершающихся вокруг них.
Всё население, составленное из природных русских, при нашем приближении оставляло свои жилища.
На нашем пути мы встречали только покинутые или выжженные селения.
Бежавшие жители образовывали шайки, которые действовали против наших фуражиров.
Они нигде не беспокоили сами войска, но захватывали всех мародеров и отставших».
«Бонапарт Наполеон»
2 марта 1796 года Директория назначила генерала Бонапарта Наполеона главнокомандующим французской армией для проведения операций в Италии. Его поход завершился большой и неожиданной победой. А далее в ноябре 1799 года совершил государственный переворот (18 брюмера), в результате которого стал первым консулом, а в 1804 г. провозглашен императором…
А вы знаете, что перед войной 1812 года Россия и Франция были союзниками, но как всегда нам удружила Польша. Аббат де Прадт после войны в своих воспоминаниях вложил в уста Наполеона такую фразу: «Если я займу Киев, я возьму Россию за ноги, если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову. Но если я войду в Москву, я поражу Россию в самое сердце». То есть план Наполеона напасть на Россию и занять Москву долгое время считался непреложным фактом.
Но вот что пишет историк Олег Соколов, автор книг «Армия Наполеона», «Аустерлиц: Наполеон, Россия и Европа в 1799-1805 году»: «Как известно, в 1772-1795 годах Польша была трижды разделена между Австрией, Пруссией и Россией. Россия получила самые большие польские территории. Страна Польша исчезла. И вот Наполеон восстановил ту ее часть, которая была когда-то отторгнута в пользу Пруссии и Австрии. Таким образом, к 1810 году Польша фактически возродилась, хотя формально она называлась Герцогство Варшавское.
Но без земель, отошедших России, Польша была явно незавершенной. И со стороны поляков можно было ожидать действий, направленных на дальнейшее восстановление страны. Поэтому среди русских правящих кругов зрело решение нанести превентивный удар по герцогству Варшавскому, уничтожить его, затем поднять восстание среди тех европейских стран, которые недовольны политикой Наполеона, и нанести решающий удар по Франции. Эта точка зрения, которую Александр разделял, стала господствующей среди верхушки русского общества в 1811 году».
«На нашей границе концентрируется русская армия, — забрасывает депешами Наполеона, начиная февраля 1811 года главнокомандующий польских войск Юзеф Понятовский.- Ее задача — атаковать герцогство Варшавское и уничтожить его. Александр хочет провозгласить себя польским королем. Сир, они нас атакуют если не завтра, то послезавтра. Спасите! Мы выполним свой долг и будем сражаться до последнего, но русские нас просто затопчут. Нас 40 тысяч, а их 200 тысяч».
«Уже в 1811 году был отдан приказ об эвакуации Варшавы. Все архивы, все боеприпасы были вывезены подальше от границы. Сотни писем и рапортов ложатся на стол Наполеона. И если сначала он считал, что поляки преувеличивают и сами стремятся посеять конфликт, то к лету 1811 года он не сомневается в том, что русская армия готовится к удару по герцогству Варшавскому и затем к уничтожению наполеоновской Франции…».
«Действительно, в феврале 1811 года был отдан приказ о перемещении русских войск к польской границе. Донесения о предстоящем наступлении России пачками поступают в Париж. И ровно через год, в феврале 1812 года, Наполеон приказывает войскам Великой армии собраться у границ России».
«Можно верить только тем приказам, которые в феврале-мае 1812 года были отданы Наполеоном маршалу Даву, Евгению Богарне, принцу Жерому Бонапарту. Их десятки, этих приказов, и в них совершенно четко просматривается план Наполеона. Он состоит в том, чтобы разгромить русскую армию на линии Вислы под Варшавой. Удержать наступление русской армии на Варшаву под своим правым крылом, куда будут входить четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой корпуса Великой армии, а левым крылом, состоящим из первого, второго, третьего корпусов, а также трех кавалерийских корпусов, нанести мощный удар с севера и разгромить русскую армию у Варшавы».
«То есть это война на территории Польши, которую Наполеон рассчитывал закончить примерно за 20 дней. После этого с Россией предполагалось заключить победоносный мир, который принес бы восстановление если не всей Польши в границах 1772 года, то, по крайней мере, ее значительной части, плюс другие политические условия, которые бы гарантировали спокойствие Французской империи с восточной стороны».
«Когда русское командование получило сведения о том, какие огромные силы собираются с другой стороны, их желание наступать пропало. Но наполеоновская-то армия уже продвигалась к границам. Полки тянулись из Милана и Амстердама, из Парижа и Валенсии. Многие солдаты прошли по три-четыре тысячи километров до назначенных пунктов сбора. И когда в начале июня эта армада приблизилась к Неману, остановиться она уже просто не могла, иначе, как саранча, в один-два дня объела бы все вокруг. И так как русская армия не предприняла наступательных операций, Наполеон принял решение самому перейти через Неман. Но он был абсолютно уверен, что русские ждут его на другой стороне реки, чтобы там дать решающую битву. То есть в новом плане кампании ни о Москве, ни о Петербурге речи тоже не было».
«Речь шла о форсировании Немана, ударе по русской армии, занятии Вильно и заключении победоносного мира. Во всех приказах, вышедших до 24 июня — момента перехода через Неман, говорится о 20-дневной кампании. О том, что нужно иметь продовольствие на 20 дней, боеприпасы на 20 дней и так далее. Даже когда его армия форсировала Неман, император не сомневался, что русские вот-вот бросятся ему навстречу и произойдет сражение, которое решит участь войны. Именно поэтому Наполеон готовил не длительную войну, а один бескомпромиссный удар, после которого не должно было остаться никаких вопросов».
Но русская армия начала свое отступление, и все планы императора французов рухнули…
Кстати, про горящую Москву. Наполеон в своих воспоминаниях написал: «Москва превратилась в огненное море. Вид с кремлевского балкона был бы достоин Нерона, поджигающего Рим, что же касается меня, то я никогда не походил на это чудовище, и при взгляде на эту ужасную картину сердце моё обливалось кровью».
